Вслед сразу же возникла информация об инфаркте, затем о неполном параличе и издержки речи.
— Не дождетесь, — демонстрирует стихотворец фигу врагам. — Это был лишь гипертонический криз.
Игорь Рахмиэлевич оставил больную палату и начал сам управлять автомобилем, а острить с состоянием здоровья все-таки не планирует. Стихотворец держится молодчагой, а не скрывает, что причиной госпитализации стала передача Первого канала, которую он утвердил чересчур близко к сердцу.
— «Пусть говорят» — мерзкая передача, а Андрея Малахова, помимо как убийцей, я представить не могу, — начинает кипятиться Резник. — Эти телевизионщики приложили свою руку к гибели Пороховщикова, довели до приступа Максима Дунаевского. Скунсы.
Более всего Игорь Резник недоумевает по предлогу того, кому же пригодилось притаскивать в Россию его прежнюю супругу и вынудить ее обманывать о вымышленной бедности. Разве все для телевизионного хит-парада?! Так как в процессе трибунала, на котором назвали их развод реальным, он дал счета банковских переводов Мунире на $1 млн.
— Потому моя прежняя супруга, которая ни у кого не работала ни секунды, сверкала на передаче голливудской ухмылкой. Медведь Шуфутинский, когда еще 15 лет тому назад прибыл из Соединенных Штатов с аналогичной, сообщал, что зубы стоят 90 миллионов долларов США. Как я ее, незанятую, мог обобрать? У нее 2 «лексуса», а у меня 1 «ниссан»! На передаче Муниру спросили, что она делала, когда я не присыл денежные средства. Сказала: «Я снимала с карточки». Так я же данную карту и наполнял, — хохочет Игорь Рахмиэлевич. — Затем если вы взгляните эфир, то заметите, что Мунира всегда слышит «ухо». Кто ей приказывал всю данную рейтинговую неправда, может, сам Львович?
В настоящее время Резник готовится к процедуры на сердце. После еще одного освидетельствования ему настойчиво предложили установить кардиостимулятор.
— Я сегодня встречался с Иосифом Кобзоном, у него такой же стоит, узнавал, что там к чему. Иосиф сразу послал меня к собственному кардиохирургу. Говорит, всех дел на 20 секунд, а я что-нибудь опасаюсь, — охает стихотворец.